Кирилл Павлов - Импортный свидетель [Сборник]
— Жаль, здесь нет вашего теплоходного собеседника, который все так хорошо знает про заграницу. Кстати, посмотрите: не Эйфелева ли это башня?
— Нет, Джоджон, — почему-то обиделся Нестеров, — это Нотр-Дам де Пари…
— Он рассказал бы вам, — продолжал Джоджон, не обращая внимания на Париж, — что въездные-выездные анкеты существенно упрощены и теперь содержат не более восьми пунктов. Для временного выезда в страны Восточной Европы на безвизовой основе введены специальные вкладыши серии ВП (вкладыш паспортный) и ВД (вкладыш детский), что позволяет более оперативно удовлетворять просьбы заявителей.
При выезде в европейские страны — члены СЭВ с целью встречи с супругами, родителями, детьми советским гражданам выдаются заграничные паспорта с правом многократного (в течение шести месяцев) пересечения госграницы. Таким образом, при наличии соответствующего приглашения они могут осуществлять поездки по мере возникающей необходимости без обращения в органы внутренних дел. Ну и общегражданские загранпаспорта после возвращения граждан в СССР из зарубежной поездки хранятся теперь у их владельцев.
И оба рассмеялись. А шофер такси, ни слова не понявший из этого монолога, осторожно вел свой старенький «ситроен» по Шатнэ Малабри.
34
На площади Италии в старинном доме была прекрасная квартира, которую временно снял консул для своих советских гостей. Беспокойство консула заключалось в том, что каждое утро и Джоджон, и Нестеров приходили в его учреждение для того, чтобы получить еще одно утвердительное и чиновничье: «Нет, не нашли, но интенсивно ищем, уже мобилизовали все силы». Но Симы Бершадской все не было и не было. Консул не знал, что и Нестеров, и Авзуров после очередной такой встречи сами, ни на кого не надеясь, прорабатывают все возможности поиска Симы, ибо увиденные Нестеровым в магазине «Тати» и узнанные им консульские работники, покупавшие без счета обувь, мыло, кремы и тому подобные аксессуары свободной жизни, такой надежды не оставляли. У них было мало времени, чтобы помогать Нестерову и Авзурову.
В один прекрасный день Нестеров притащил откуда-то справочную книгу, где были телефоны всех тех, кто занимается частной медицинской практикой, в том числе назывались фирмы, поставлявшие оборудование в зарубежные страны. Но, конечно, им не повезло — ничего подобного, что могло бы навести их на след Симы, в этой книге не содержалось.
— А может быть, это и хорошо, — сказал Джоджон, — ведь найди мы здесь то, что нам надо, мы вышли бы не на Симу, а на ее мужа, а следовательно, поставили бы ее под удар.
Нестеров тоже так думал, но, поскольку приобретение этой книги было его идеей, он продолжал листать ее, надеясь найти невозможное.
35
Друзья завели знакомство с официантами, клошара-ми, владельцами аптек, полицейскими, проститутками, просто прохожими. Приближался уже день их отъезда из Франции, как вдруг раздался звонок одной из тех особ, о которых ни в одной литературе мира не принято писать высоким слогом.
В переводе на русский язык эта телефонная беседа выглядела бы примерно так.
— Да, — по-милицейски отрывисто спросил в трубку Нестеров.
— Мсье, вас беспокоит Сюзи из дома развлечений на Пляс Пигаль. Не будете ли вы столь любезны попросить к телефону господина Джоджона?
Джоджон взял телефонную трубку. Он плохо говорил по-французски, плохо по-английски, хорошо лишь на фарси… Положив трубку, Джоджон объявил, что ему кое-что удалось узнать, но что именно, он сообщит, когда вернется.
— А кто звонил?
— Сюзи, девочка… А разве она не представилась?
— Никуда один не пойдешь, — сказал Нестеров так, как обычно говорит папа полковник бесшабашному шестнадцатилетнему сыну, собирающемуся в гости с ночевкой.
— Уай? — спросил машинально по-английски Джоджон.
Нестеров и сам не знал, почему, просто сработало какое-то чувство страха перед заграницей, которое было навязываемо десятилетиями всем его согражданам и теперь вдруг взяло да и проявилось.
Из дома вышли вдвоем и сели в такси.
— На Пляс Пигаль, — скромно сказал Джоджон.
У Мулен Руж коллеги остановили машину, расплатились и решили пройтись немного пешком.
— Это здесь, — сказал Джоджон, показывая на невзрачное здание.
— Я жду вас у этого входа. Если через полчаса — давайте сверим часы — вас не будет, это значит тревога. Я иду туда и…
— Арестовываю проституток на основании УК РСФСР, — сострил Джоджон.
— Нет, вызываю полицию, тут уж все средства хороши. Как-нибудь я сумею вас отстоять перед политическим управлением.
— Это утешает, — ответил ему Джоджон и мужественно шагнул за веселенький занавес, за которым, он точно знал, никогда, в силу многих причин, еще не бывало советского «гаишника» да еще с Памира.
Нестеров остался один на улице обозревать возмутительные афиши, рассказывающие о немыслимых способах зарубежной любви.
Он нервно смотрел на часы, но время, несмотря на обилие нарисованных и ненарисованных красоток, встало.
Невнимательно разглядывая афиши, он прождал полчаса, не в шутку стал нервничать и, наконец, поняв, что Это единственный выход, пошел за полицией.
Вместе с рослым ажаном, которому он наплел Бог знает что, он вошел в заведение, но ни в одной из тринадцати кабинок описанного им гражданина не оказалось.
Полицейский козырнул и удалился.
36
— Вы русский? — бросилась к Нестерову какая-то девица, заговорив с ним на языке, который он знал с детства, но тут в Париже стал почти забывать.
— Русский, — машинально сказал Нестеров, вспомнив, что за границей советские всегда русские.
Но ему не пришлось пожалеть об этом неловко брошенном слове.
Поговорив десять минут с Люси, он стал открывать для себя новый мир, много узнал такого, чего и представить себе раньше не мог.
Хотя из десяти минут девять Люси болтала, что их заведение теряет из-за СПИДа клиентов, а за одну минуту сообщила, что она дочь эмигрантов шестидесятых, родители погибли, но ей здесь неплохо, и она только хотела бы знать, действительно ли на улице Горького открыты частные кафе. Нестеров успел спросить про звонившую сегодня днем Сюзи, но Люси сказала, что та сегодня не работает, и дала ему ее номер телефона, но телефон, как и полагал Нестеров, не ответил.
Оставалось возвратиться на площадь Италии и в дикой нервозности ждать Джоджона в пустой и чужой квартире.
«Если Джоджон не вернется к утру, придется писать докладную консулу, — тоскливо подумал Нестеров — Но почему Люси не заметила представительного, усатого и экзотичного Джоджона? Ах да, она была занята работой…»
37
Джоджон откинул занавес и смело вошел туда, куда он даже себе не представлял, что может когда-то зайти. Он вошел, озираясь по сторонам, потому что его ослепило обилие выступающих из стен обнаженных тел, мастерски выполненных с помощью голографии. И все эти объемные тела двигались и манили. Тихая располагающая музыка успокоила памирского таджика. В большом зале около стойки бара сидели полуодетые красотки и потягивали через соломинки разноцветные напитки. Джоджон увидел еще один занавес и, точно не зная, как надо здесь себя вести, неловко пошел к нему. Но откинуть не успел — перед ним вырос огромного роста косолапый верзила с громадными ручищами и внятно по-русски спросил:
— А для чего тебе Сима?
Джоджон немного растерялся, но вскоре, видимо вспомнив, что он «гаишник» и всегда и во всем должен быть хозяином положения, сказал:
— Да от Симиной матери весточка, я из Советского Союза.
Верзила молча сгреб Джоджона своими лапищами и уволок его за занавес, где оказалась дверь, через которую он вывел Джоджона на улицу и посадил его в машину. Сам сел за руль той же машины, поехал, но всю дорогу молчал.
Через несколько минут езды по каким-то задворкам машина остановилась.
— Разговаривать будешь при мне, — сказал верзила, пропуская Джоджона в освещенную дверь какой-то хибары в задрипанном квартале, очень похожем на выселки подмосковной станции Тихонова Пустынь, а не на тот город, который обычно рисуют художники на Монмартре.
— Вы все еще боитесь шпионов? — миролюбиво спросил Джоджон.
Верзила чуть усмехнулся, снова пропустил Джоджона, но теперь уже в грязную комнату, однако сам, вопреки последней своей фразе, остался в коридоре.
В комнате сидела женщина и гладила белого пуделя, лежавшего у нее на коленях. Пудель лениво соскочил, тявкнул, увидев Джоджона, помахал хвостом, зевнул, но вскоре снова забрался на колени к хозяйке.
— Вы Сима? — спросил Джоджон.
— Сима, Сима я! — запричитала женщина. — Какого черта вы рыскаете по всему Парижу, разыскивая меня?
